Евгений Кириллович Голев родился в городе, стоящем на слиянии двух русских рек – Оки и Волги. Город Горький для него стал слиянием души и сердца.
Дорогие воспоминания
Евгений Кириллович Голев родился в городе, стоящем на слиянии двух русских рек – Оки и Волги. Город Горький для него стал слиянием души и сердца.
– Мы жили тогда на улице Гоголя, я был маленьким, с горошину, но уже понимал – это место одно из самых прекрасных на Земле, – начинает рассказ Евгений Кириллович.
– А потом вместе с родителями я переехал на новое место жительства. Мой отец – фронтовик, ветеран Великой Отечественной, Кирилл Филиппович Голев работал учителем географии, мама – Лариса Васильевна по профессии врач, а назначение на работу они получили в Алексеевский детский дом Богородского района.
– Помню сиреневый запах. Именно сиреневый, потому что тогда даже цвет его мог различить. Заросли сирени дарили его всем – берите, не жалко, уносите с собой весну! И помню берёзу зимой – всю в инее. Старую, старую берёзу, но какую красивую! Я очень люблю природу – это дало основу всему в моей жизни, судьбе, профессии, – признаётся мой собеседник.
С 1964 семья Голевых проживала уже в Богородске. Юный Евгений стал ходить в начальную школу №8 по улице Героя Усилова. До сих пор в памяти Евгения Кирилловича живы воспоминания той поры – дорогие воспоминания. В них сочетаются милая наивность, первозданная радость, удивительная наблюдательность и любопытство. Любопытство, схожее с лисичкой, заглядывающей в каждую норку и вопрошающей: «Не спряталась ли здесь мышка-загадка? И если нет, то, может быть, тут притаилось счастье?»
– Мне нравилось получать хорошие оценки, потому что я был положительным мальчиком в костюме тёмно-серого цвета, который выгодно оттеняла светлая рубашка. Не пижон, но деловой аккуратист. Мне нравились старые парты. Я благоговел перед чернильницей и ручкой с пером. И надо же – до сих пор не могу забыть руки нашей уборщицы. Будучи совсем мальчишкой, я подумал: «Как много трудились эти руки, как много в жизни они повидали!» – произносит Евгений Кириллович.
Во второй половине 60-х К.Ф. Голев получил новую квартиру на улице Комсомольской. Счастью семьи Голевых не было предела. Знакомство с соседями, весёлая суматоха, расстановка мебели – одним словом, новоселье. Оно не обошлось без фронтового друга Кирилла Филипповича – Евгения Моисеева, в честь которого и получил своё имя мой собеседник. Фронтовая дружба в те времена считалась святой.
– Учиться после окончания начальной школы родители меня отправили в самое лучшее учебное заведение Богородска – школу № 3. А в нашем 5 «Б» работал самый лучший классный руководитель – Лия Самуиловна Шайняк – добрый, чистый, «чайный» человек. Она любила приглашать учеников домой и устраивать чае-
питие с печенюшками. За чаем разговаривали обо всём: об учебе, о жизни, о дружбе, даже о дожде могли поговорить – неторопливо, по душам.
Больше всего мне нравились в школе уроки русского языка и литературы. Обаятельнейший учитель Светлана Александровна Зотова так преподавала свой предмет, что не любить стихи Пушкина, прозу Чехова и Достоевского было просто невозможно!
Про уроки рисования и черчения разговор отдельный. Рисовать мне нравилось всегда, работать кистью и карандашом получалось, видимо, по наследству этот дар перешёл от отца ко мне.
Выпускной вечер после окончания школы – событие незабываемое. Всем классом мы гуляли по городу и «тонули» в мечтах. Родители видели меня хирургом, но мне хотелось только рисовать, поэтому «потонул» я в городе Павлово, поступив в художественное училище, – говорит Е.К. Голев.
Скромный и обаятельный Евгений Кириллович ненадолго умолкает – ему кажется, что сегодня он и так много наговорил, хотя рассказчик он отменный, с великолепной эмоциональной памятью.
Красота спасает мир
– Наше Павловское училище в 70-е славилось на весь Советский Союз, – продолжает мой собеседник. – Чтобы получить профессию гравёра, в город на Оке приезжали юноши из Молдавии, Грузии, из разных российских городов. Практику по филиграни мы проходили в деревне Казаково Вачского района. Подстаканники и вазочки из меди и серебра делали все студенты, а у меня «сотворился» перстень – без драгоценного камня, но такой дорогой – ведь сам делал!
– Не могу также не сказать о вачском хлебе и пейзажах. Не поэт я, но фраза вертится на языке: «Хлеб там пахнет добротой, а в окошках солнце, край с озёрной красотой – у любви есть донце?» – вопрошает Евгений Кириллович.
Видно нет донца, иначе, если в прозрачную, воздушную акварель не добавить капельку любви не получился бы вачский пейзаж. Как, впрочем, и окский, и богородский, и лесной – вот сколько надо капелек любви!
Окончив училище и получив распределение, Евгений Кириллович уехал в город Оленегорск Мурманской области.
– В 21 год, будучи женатым человеком, начал я свою трудовую деятельность на Оленегорском механическом заводе. Слесарный участок, отдельное помещение для гравёров, изготовление штампов для столовых приборов – перечисление без вдохновения, – вздыхает Е.К. Голев.
И тут же добавляет:
– Зато познакомился с двумя явлениями: человеческим и природным. Явлением человеческим оказался мой наставник Юрий Павлович Хохлов – личность колоритная, интересная. Так сложилась его судьба, что сначала он был боксером. Восемь раз побеждал в первенствах Советского Союза, а потом переквалифицировался в ювелира. Талантливый самоучка, он создавал порази-
тельные ювелирные вещи, а в перерывах на обед рассказывало том, как служил его отец в коннице Будённого. Явлением природным, поразившим меня, стало северное сияние. В полярную ночь чудо небес, подмигивая, как бы говорило: «Красота спасёт мир, точнее, уже, спасает – оглянитесь – вы в ней живёте!» А нас с женой Клавой тянуло на Родину. Мы скучали по зимам и вёснам средней русской полосы, по улицам и переулкам тихого Богородска, – вздыхает Евгений Кириллович.
Богатство мастера
Проработав три года в северных краях, семья Голевых вернулась, но не в Богородск. Они поселились в посёлке Дачный рядом с Дзержинском.
– Золотые сосны и серебряная река; янтарная смола; мальки рыб, резвящиеся на отмели; густой воздух, наполненный ароматом трав и берег, зовущий в гости волны – этого на севере не встретишь, – вздыхает мой собеседник.
На двадцать седьмом году жизни Евгению Кирилловичу пришлось увидеть и другие красоты – белорусские.
Простившись с женой и трехлетней дочкой Машей, в 1982 году он отбыл к месту службы в город Витебск. В полку дальней авиации талант Евгения Кирилловича не остался незамеченным.
Сколько им было оформлено боевых листков, сколько создано плакатов! А очередь на роспись дембельских альбомов вообще оказалась бесконечной.
– Всё это в свободное от службы время, – поясняет Евгений Кириллович. – Пока другие смотрели телевизор, подшивали чистые подворотнички, писали письма домой, мне приходилось рисовать. Зато в увольнительные… В увольнительные я гулял по Витебску, даже с Клавой, когда она приезжала навестить меня.
Возвращаясь домой после прохождения службы, Евгений Кириллович мог бы напевать слова известной когда-то песни: «Вперёд, заре навстречу…»
– В колхозе «Заря», в деревне Ушаково и обосновалась наша семья после моей службы в армии, – говорит мой собеседник. – Работал сначала художником-оформителем, потом пять лет пас стадо, сторожил ферму. Профессии гравёра, ювелира как будто бы остались в прежней жизни, но хотелось творчества. Когда-то, еще в училище, я увидел, как работает резчик по дереву и сказал себе: «Тоже смогу». Вот как начался в моей жизни ушаковский период, так и режу с тех пор. Даже вёл кружок резьбы по дереву в деревне. До сих пор мои бывшие ученики уроки вспоминают с благодарностью, – вспоминает он.
Работы резчика-самоучки Евгения Кирилловича Голева лучше называть творениями. Он, действительно, не работает – творит. Действо начинается, когда мастер знакомится с деревом.
– Очень люблю запах липы. Её аромат завораживающе приятен. Он успокаивает, настраивает на созерцание, – откровенничает Е.К. Голев. – Запах липы похож на бабушкину сказку – волшебную, чарующую, наполненную милой, доверчивой простотой, которой полностью доверяешь. Я доверяю липе и никогда в работе не следую своему же эскизу. По ходу что-то исправляю, что-то дополняю, фантазирую.
Фантазия Евгения Кирилловича сродни космосу – загадочному, непредсказуемому. Я видел его творения – они поражают. Помню, как на день рождения брата он из можжевелового корня сделал чудо-дерево. Ствол дерева покрывал мох, по ветвям ходили гномы, а на вершине сидел мудрый ворон с блестящими глазами. В глазах тайна жизни и печаль веков – поразительная вещь.
Более всего мастеру Голеву удаются панно. Сюжеты различны: исторические, былинные, сказочные. Особое место, на мой взгляд, занимает работа под названием «Прощание». Тончайшая декоративная резьба этого панно как нельзя лучше отражает интимнейший момент в жизни влюбленных. Он уплывает. За их спинами уже полнится свежим ветром парус. На лице мужчины скрытая грусть. А она и не скрывает свою печаль. Длинные волосы девушки волнами падают на плечи. Одна «волна» чуть-чуть касается его лица. Русая «волна» и горячее сердце пытаются задержать на берегу мужчину. Хотя бы еще на минуточку, на мгновение. Но ему придется все же уплыть.
Когда панно «Прощание» увидела одна богородчанка, она, в порыве восхищения работой, воскликнула: «За расставаньем будет встреча…», – такова сила искусства.
Замечательны и деревянные скульптуры Евгения Кирилловича. Домовые, лешие, ведьмы и ведьмочки, забавные зверята и птицы странствий выходят из рук мастера и живут своей собственной жизнью.
– Даже в Америке живут, – сообщает Евгений Кириллович.
– Однажды в Нижнем Новгороде продавал я свои работы на Покровке, и прохожая девушка заинтересовалась одной из них. Ей понравился старичок, отдыхающий под деревом, к которому спустилась белка.
«Именно о таком подарке для подруги я и мечтала!» – воскликнула она, покупая деревянную скульптуру. И в порыве восторга добавила: «Теперь на восточном побережье Соединенных Штатов будет жить старичок-волшебник из России!»
Работы Евгения Кирилловича можно встретить и в Турции, и в Хабарском (оформление клуба «Аляска» – голова лайки и буквы из названия клуба), и в лесхозе (резные столбы, беседки, подзоры), и в Нижнем Новгороде. Оформляя в Нижнем загородный дом, он вырезал мистически-притягательные фигуры: шесть сорокасантиметровых воронов из липы и двух восьмидесятисантиметровых волков из тополя. Волки и вороны не только украшают хозяйский дом, но и «стерегут» его – не каждый рискнёт подойти близко к хищникам, пусть и к деревянным, но от настоящих почти не отличимых.
В частной коллекции на улице Пискунова есть работы нашего мастера. Встреча с этим коллекционером также произошла на Покровке. Увидев панно Е.К. Голева, тот обомлел. Пожелав купить сразу несколько творений, коллекционер обнаружил, что забыл кошелёк дома.
– Дорогой, я живу рядом, пойдем со мной: угощу виноградом, посидим, поговорим, с женой познакомлю и заодно рассчитаюсь за панно! – воскликнул любитель резьбы по дереву. Дальше всё так и было, как обещал коллекционер: деньги и виноград Евгению Кирилловичу, маленькие шедевры – коллекционеру.
– Если предельно искренне, то творчество меня интересует больше, чем деньги, – говорит Евгений Кириллович.
– Несколько лет подряд мне приходилось участвовать в фестивале «Тайна дерева», проводившемся в Московском районе Нижнего Новгорода. В конце концов, я занял первое место и получил премию. Пошли мы с Клавой в магазин и купили мне зимние ботинки. Ну, ботинки и ботинки, а вот то, что занял первое место – приятно. «Какой вы замечательный мастер!» – говорили коллеги. От этих слов сладко становилось на сердце – могу резать хорошо! – откровенничает Е.К. Голев.
Евгений Кириллович и вправду не осознаёт, как замечательны его руки – умелые, натруженные, «умные». Сколько переделано ими, сколько радости он доставил людям!
Но кроме рук меня всегда удивляла душа Евгения Кирилловича – его духовное зрение: острое, всепроникающее. Он видит и слышит душой – очень ранимой и тонкой.
«Я люблю тебя – жизнь!» – это про него. Бессребреник Евгений Кириллович Голев человек богатый. Он богат любовью к деревьям, которые называет живыми. Богат любовью к раннему утру, которое ждет, как друга. Богат любовью к книгам, с которыми молча разговаривает. И, наконец, богат людьми, повстречавшимися ему на жизненном пути.
– В моем сердце живет ангел – вдохновитель Клава. Она со мной во всех делах, радостях и заботах. Помню её чистую, светлую – очень жаль, что она так рано ушла из жизни, – печально произносит Евгений Кириллович.
… По саду, где мы сидим и чаёвничаем, бегают внучки моего собеседника Клава и Варя. Дочь Мария хлопочет, подавая нам ещё один чайник – разговор-то получился длинным. Пёс Туман прислушивается к голосу хозяина, а маленький котёнок, ещё без имени, взобравшись на садовый стол, чуть не «отхлебнул» из моего блюдца чая – видно, соблазнился запахом смородинового листа. «Земля вращается вокруг своей оси, а в Ушаково, в доме Голевых, всё вращается вокруг Евгения Кирилловича», – подумалось мне.
Сам же Евгений Кириллович считает, что все вращается вокруг любимых и бога.
«Я люблю» – с этих слов все начинается, – считает он.
– Любил и люблю свою жену, люблю дочь Машу, чудесных своих внучек, люблю книги, картины Иванова и море – бескрайнее и мудрое. Люблю друзей, лето в цветах…
В нашем разговоре наступает пауза. Стынет чай, но это не страшно. Мы, молча, смотрим вокруг – «лето сорвало с ветки яблоко и бросило в траву – поиграть с нами задумало». Так, по крайней мере, сказал Евгений Кириллович. Я верю ему, помня его же слова: «Мой бог – природа, удивление и любовь».
